Как углеродный налог отразится на российском экспорте электроэнергии в ЕС
Основной проблемой для российского бизнеса может стать не появление новых правил в Евросоюзе, а отсутствие внятной стратегии декарбонизации в самой России, считают эксперты Центра энергетики Московской школы управления «Сколково» Юрий Мельников и Юмжана Данеева, пишет Forbes.
Предложений Еврокомиссии по трансграничному углеродному регулированию (CBAM — Carbon Border Adjustment Mechanism) рынок ждал давно. Столь масштабные изменения неизбежно затронут всю российскую экономику, но первыми их воздействие ощутят на себе металлургические и электроэнергетические компании. Механизм налагает на европейских покупателей импортных металлов, удобрений, цемента и электроэнергии обязанность предоставлять в ЕС данные об углеродоемкости импортируемых товаров и покупать сертификаты, которые соответствуют выбросам парниковых газов, произведенным при создании этих товаров.
Электричество для Европы
На первый взгляд, включение электроэнергетики в механизм CBAM кажется не вполне логичным, поскольку импорт электроэнергии составляет в среднем лишь 1-2% от общего потребления в странах Евросоюза. Но дело в том, что доля возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в генерации будет расти, а электричество за счет ВИЭ вырабатывается неравномерно — в зависимости от природных условий. Для сглаживания перепадов странам ЕС потребуются дополнительные международные электросетевые связи, что приведет к увеличению импорта. Еврокомиссия хочет убедиться, что импортируемая электроэнергия будет не менее зеленой, чем европейская. Кроме того, генерирующие компании в Евросоюзе с 2013 года работают в более жестких (по сравнению с другими отраслями) условиях — полностью оплачивают квоты на выбросы парниковых газов. Европейский регулятор за счет CBAM хочет обеспечить выравнивание условий для конкуренции европейских компаний с иностранными. У российской электроэнергетики возникает новый вызов: по оценкам Центра энергетики Московской школы управления «Сколково», в доковидном 2019 году Россия экспортировала в страны ЕС около 13 млрд кВт-ч электроэнергии, речь идет о выручке в 50-55 млрд рублей ежегодно, — и теперь углеродоемкость электроэнергии становится таким же важным показателем, как и цена.
Зеленый коридор
Российским экспортерам придется учитывать объем выбросов парниковых газов (прежде всего углекислого газа) при производстве электроэнергии. Углеродоемкость зависит от объемов угля и природного газа, потраченных при производстве, она будет практически нулевой для АЭС, ГЭС, солнечных и ветряных электростанций. Но сложность в том, что заявленный показатель придется как-то обосновать — и для этого предложено три способа.
Самый простой вариант — использовать «среднюю температуру по больнице», то есть средний по России показатель углеродоемкости электроэнергии. По оценкам «ВТБ Капитал», в 2019 году он составил 422 г СО2/кВт-ч, по данным Минэкономразвития был ниже, но Еврокомиссия определит его самостоятельно, «на основе наиболее доступной информации». Для сравнения: в ЕС эта величина гораздо меньше (251 г СО2/кВт-ч) и будет снижаться по мере роста доли ВИЭ в энергобалансе.
Второй вариант предусмотрен для стран и регионов, по которым просто нет необходимой информации. В этом случае за основу будет принят средневзвешенный по ЕС показатель углеродоемкости электроэнергии из ископаемого топлива. Очевидно, что для России такой сценарий невыгоден, ведь 40% российской электроэнергии в 2020 году произвели АЭС и ГЭС. Поэтому очень важной становится открытость и прозрачность предоставленной в ЕС информации.
Третий вариант — самый сложный, он предполагает индивидуальную оценку углеродоемкости для конкретного поставщика при условии, что он удовлетворяет набору критериев, а также проходит ежемесячную верификацию данных. Среди этих критериев, например, гарантия физической возможности поставки электроэнергии от конкретной электростанции на рынок ЕС (что исключает, среди прочего, возможность формального использования слишком далеких от Европы сибирских ГЭС).
Что можно сделать
Как будет решать эту проблему монопольный экспортер российской электроэнергии — «Интер РАО»? Можно пойти по самому простому варианту и ограничиться средним по России показателем, но лучше использовать преимущества объединенной энергосистемы (ОЭС) Северо-Запада как более зеленой по сравнению с ЕЭС России (доля АЭС и ГЭС — 48% на фоне среднероссийских 40%, по данным за 2020 год). Но для этого нужно убедиться, что вся необходимая для расчетов информация открыта и доступна: если на сайте Eurostat и европейских энергокомпаний вы всегда можете найти актуальные данные об углеродоемкости электроэнергии, то аналогичные данные в России фрагментарны и зачастую противоречивы. Государственная система учета выбросов парниковых газов в России находится в стадии зарождения, ее поэтапное создание предусматривает новый федеральный закон «Об ограничении выбросов парниковых газов», который вступит в силу только в январе 2022 года.
Если получится наладить учет выбросов и его результаты будут прозрачны для ЕС, появится возможность выбирать источники электроэнергии для экспортной корзины и «озеленять» ее за счет новых проектов в солнечной, ветряной, атомной и гидроэнергетике в ОЭС Северо-Запада. При этом придется приготовиться к регулярному внешнему аудиту цепочки поставок.
И все же основной вызов заключается не в европейских процедурах, а в содержании российской энергетической политики. Декарбонизация (сокращение углеродного следа при производстве продукции. — Forbes) пока не зафиксирована в качестве приоритетов в официальных отраслевых документах. Модернизация существующих тепловых электростанций направлена на продление их жизни при минимальных издержках, а проекты в области ВИЭ реализуются без какой-либо связи с задачами декарбонизации. Углеродоемкость пока не входит в состав КPI российских чиновников и менеджеров, и велики риски, что со временем конкурентоспособность отечественной электроэнергии на европейском рынке будет только снижаться.
Что остается за кадром
Еще большая угроза касается не только электроэнергетики, но и всего российского экспорта в Евросоюз. После 2025 года Еврокомиссия может начать учитывать и косвенные выбросы, связанные с производством электрической и тепловой энергии, закупаемой российскими компаниями-экспортерами для своих нужд — это повлияет на поставки товаров из всех секторов. Логический итог: если российские поставщики электроэнергии будут признаны недостаточно зелеными, то и их потребители, в том числе металлургические и химические компании, могут потерять часть европейского рынка из-за большой углеродоемкости своих товаров. Основной вызов и задача для нашей страны состоит поэтому не столько в том, чтобы сделать зелеными экспортеров электроэнергии, а в том, чтобы провести комплексную декарбонизацию электроэнергетики в целом — чтобы, например, углеродный след старых угольных электростанций не стал приговором для экспортеров металлов и другого сырья. Учитывая инвестиционные циклы в электроэнергетике, 2025 год — это даже ближе, чем завтра.
Такая стратегия, судя по опыту того же Евросоюза, потребует последовательного применения политики кнута и пряника. Добровольных усилий самих энергокомпаний может оказаться недостаточно для сохранения конкурентоспособности на европейском рынке — как их самих, так и их потребителей в России. Но это — единственный путь для выстраивания новых торговых и климатических отношений с Евросоюзом, если мы хотим сохранить экспортные поставки в этот регион.
