Мобилизация труб: как строительство металлургического цеха привело владельца ЧТПЗ Андрея Комарова к аресту

Почти полтора года Комаров провел под домашним арестом. В июле 2015 года его неожиданно отпустили. А в феврале 2016-го адвокат Комарова Рустам Курмаев (Goltsblat BLP) объявил, что дело металлургов прекращено «за отсутствием состава преступления». Что произошло с Комаровым?

Двенадцатого марта 2014 года на 2-й Брестской улице в Москве вооруженные люди в черных балаклавах прижали к стене блочного дома мужчину в завязанном парижским узлом шарфе. В руке он держал кожаную сумку и большой бумажный пакет. В нем только что было $300 000, которые он передал сотруднику ФГУП «Промресурс» (входит в структуру Минпромторга). Продемонстрировав этот видеоролик по федеральным и уральским телеканалам, представитель МВД отчитался, что сотрудники главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) и службы экономической безопасности ФСБ провели «оперативный эксперимент» и задержали при передаче взятки Александра Шибанова, члена одного из комитетов совета директоров Челябинского трубопрокатного завода (ЧТПЗ). В тот же день задержали и основного владельца компании Андрея Комарова.

Комарова и Шибанова подозревали в коммерческом подкупе. Человека, которому якобы предназначались деньги, по данным источника РБК в правоохранительных органах, зовут Владимир Спиридонов, тогда он был генеральным директором «Промресурса». «Промресурс» — фирма с грифом «совершенно секретно», которая отвечает за состояние мобилизационных запасов и мощностей — товаров и оборудования, хранящихся на предприятиях на случай войны. При проверке выполнения мобилизационных планов были якобы выявлены нарушения, позволившие ЧТПЗ получить от государства незаконное возмещение в размере 1,8 млрд рублей. За фальсификацию отчета об этом вроде бы и платились деньги.

Почти полтора года Комаров провел под домашним арестом, а Шибанов — в СИЗО. За это время Следственный комитет пытался обвинить Комарова еще и в мошенничестве в особо крупном размере, но Генпрокуратура отменила это постановление. В июле 2015 года следователи неожиданно отпустили Комарова и Шибанова. А в феврале 2016-го адвокат Комарова Рустам Курмаев (Goltsblat BLP) объявил, что дело металлургов прекращено «за отсутствием состава преступления». Правоохранительные органы промолчали, а с сайта Следственного комитета исчезли обвинительные пресс-релизы. Что произошло с Комаровым?

Опасная «Высота»

В июле 2010 года, за четыре года до ареста Комарова, Владимир Путин посетил церемонию открытия нового цеха ЧТПЗ «Высота 239». «Такое впечатление, что приехал в «Диснейленд», — с восторгом говорил премьер-министр. Его поразил вид цеха по выпуску труб большого диаметра (ТБД). Роботы, белые костюмы сталеваров, стены, раскрашенные итальянскими дизайнерами во все цвета радуги, эвкалипты в кадках в сталеплавильных цехах, на пульте управления — кожаные кресла в стиле контемпорари.

Еще два года Путин вспоминал Комарова и его «Высоту»: «Я, простите за простое выражение, обалдел. Это чудо, действительно «белая металлургия»!» Именно эта «Высота» и стала потом, по словам бывшего гендиректора группы ЧТПЗ Ярослава Жданя, основой претензий к Комарову.

Во второй половине 2000-х годов этот цех, серьезно увеличивший мощность предприятия, стал ответом ЧТПЗ на рост спроса на ТБД. «Газпром» и «Транснефть» готовились к строительству эпических магистральных трубопроводов, а ТБД в основном ввозились из-за границы. Почувствовав приближение больших заказов, за модернизацию взялись все трубники: $7 млрд из потраченных отраслью за эти годы $10 млрд пошли на мощности по производству ТБД.

В 2005 году, работая сенатором от Челябинской области, Комаров задумал создать «лучшее в мире предприятие», рассказывал он Forbes. В 2007-м для этого привлекли кредиты иностранных банков. В 2008-м начали строить. И тут грянул кризис. Иностранные банки потребовали вернуть кредиты. Пришлось срочно, иногда на короткие сроки перекредитовываться в российских Сбербанке, Газпромбанке, Банке Москвы, Альфа-банке и др. Комарову и его партнеру Александру Федорову (вместе с Комаровым владеют до 85% группы) пришлось заложить все акции и дать личные поручительства.

К концу 2011 года чистый долг группы ЧТПЗ достиг 110,9 млрд рублей, а долговая нагрузка — 6,4 EBITDA. Замаячило банкротство, но, когда банки запаниковали, ситуацию спас Путин. На совещании металлургов он снова вспомнил «Высоту» и поручил рассмотреть вопрос о госгарантиях. Гарантии тут же предоставили. Возглавляемый Сбербанком синдикат из 20 банков успокоился. А 2012 год, на который приходился пик выплат ($819 млн, или 26,3 млрд рублей по тогдашнему курсу), вообще удался, рассказывает Ждань. «Мы на 17% подняли EBITDA, — вспоминает он. — Когда Комаров встречался со «Сбером», удивленный результатом Греф пожал ему руку».

Через два года после этого, к моменту ареста Комарова ситуация стала еще лучше (отношение чистый долг/EBITDA снизилось до 4,3), но все еще оставалась сложной. Только на процентные платежи по кредитам компания тратила 10 млрд рублей в год. Фактически ЧТПЗ работал на банки, комментировал тогда аналитик «Финама» Антон Сорока.

Нужен ли был такой актив кому-то из конкурентов или крупных металлургов, так же обремененных долгами после создания мощностей ТБД? Ждань, который незадолго до ареста Комарова занялся собственным бизнесом, уверен, что возможные претенденты первым делом нашли бы его как человека, который тогда отлично понимал экономику и потенциал предприятия. «Я весь рынок знаю и любых возможных инвесторов», — говорит он. Но никто не пришел.

Военные хитрости

Мобилизационная подготовка армии и промышленности — дело чрезвычайной государственной важности. Ее план утверждает президент, а работу частных компаний регулируют несколько законов. Если компания инвестирует собственные средства в мобилизационные мощности, предназначенные для работы в условиях военного времени, то государство деньги возмещает. У компании есть право исключать эти расходы из налогооблагаемой базы при расчете налога на прибыль. Со средств, потраченных на мобподготовку, компания не платит НДС. Если мобилизационные мощности законсервированы, а военные запасы не используются, то не взимается налог на имущество. С земли, на которой они располагаются, не берется земельный налог.

Включив «Высоту 239» в перечень стратегических объектов с мобилизационными мощностями (по версии следствия, незаконно), ЧТПЗ единовременно уменьшил налоговую базу на размер амортизации и, поскольку имел переплату по налогам, получил зачет за 2010 год — 1,8 млрд рублей. В 2011–2012 году налоговая служба проводила выездную проверку уплаты налога на прибыль и подтвердила правильность заявленной суммы по расходам на мобподготовку, сообщало предприятие после ареста Комарова. В те же дни в местной прессе и интернете появились анонимные заметки о том, что Минфин и налоговики начали массовую ревизию мобилизационной готовности уральских предприятий. «Было установлено, что многие из них не имеют к мобподготовке никакого отношения, а используемые мощности направлены на… получение прибыли», — ссылалась газета на одного из проверяющих. Далее автор называл «нехорошими олигархами» Комарова и владельца «Трубной металлургической компании» Дмитрия Пумпянского, которых «поймали за руку». «Это были пустые слухи, которые, конечно, не подтвердились, — сообщил представитель ТМК. — А слухи мы не комментируем».

Ждань, ссылаясь на секретность, отказался говорить о происходившем на ЧТПЗ. По словам бывшего топ-менеджера ЧТПЗ, однажды отвечавший за мобподготовку сотрудник известил руководство, что отправленный в 2011 году по инстанциям мобилизационный план для новых мощностей остался без ответа. Соответственно, возникали трудности с возмещением затрат. Это произошло из-за реорганизации контролирующих органов. Документы отправляли в ответственный за это Центр специальных исследования и работ ЦНИИ черной металлургии им. Бардина, а тем временем эти полномочия передали «Промресурсу». Комаров дошел до министра промышленности, и стало понятно, что таких историй много и по той же причине «многие предприятия шерстят». Однако уголовным делом эти проверки закончились только для Комарова. Следствие утверждало, что «Высота» не была включена в мобилизационный план и деньги были незаконно присвоены.

Человек, близкий к правоохранительным органам и знакомый с ходом дела, вспоминает, что еще до ареста Комарова состоялось несколько судов по схожим претензиям к другим предприятиям.

Суть решений была такой: «Не важно, есть мобплан или нет, важно, может ли предприятие выполнять мобзадание». По его словам, в России всегда есть формальный подход, а есть жизненный. «Промресурс» упорно настаивал на первом. А его чиновник «искусственно создавал ситуацию, вынуждающую менеджеров на противозаконный шаг». При этом, как выяснилось, когда ему передавались деньги, повлиять на решение он уже не мог: отрицательное заключение было подписано. «Оперативный эксперимент» МВД и ФСБ был похож на провокацию.

Вскоре после задержания Комарова сообщивший органам о «подкупе» гендиректор «Промресурса» Спиридонов пошел на повышение: судя по данным «СПАРК-Интерфакс», его назначили генеральным директором головной организации — НИИ стандартизации и унификации (НИИСУ). Но он проработал там недолго. Разыскать его не удалось. В течение нескольких недель указанный в СПАРК телефон «Промресурса» не отвечал (сайт организации недоступен), а нынешний гендиректор НИИСУ Владимир Киселев отказался от комментариев, поскольку «все, связанное с мобилизацией, секретно». О нынешнем местонахождении Спиридонова он не знает. «А о [деле] ЧТПЗ не хочу даже знать», — сказал он.

Цеховая солидарность

Когда Комарова арестовали, близкие и друзья, работники его заводов, ученые, актеры и благотворительные фонды — все, кому он помогал, были в шоке, рассказывает Ждань. «В компании Комаров — это идол, человек, который заряжает драйвом, — вспоминает он. — И для всех это был серьезный удар». Тем не менее все полтора года, пока основной владелец ЧТПЗ находился под домашним арестом, его предприятия работали по утвержденной в 2012 году новой «Парадигме развития». Группой управлял генеральный директор Виталий Садыков, назначенный после ухода Жданя. Советом директоров руководил совладелец компании Федоров. В апреле 2014 года совет решил расширить правление с пяти до десяти человек, включив в его состав 23-летнего сына Комарова Артема, который работал до этого в компании Arkley Capital, управляющей личными инвестициями отца и, предположительно, Федорова. Таким образом, Комаров, которому было запрещено общаться с кем бы то ни было, кроме семьи, следователей и адвокатов, получил канал связи с менеджментом. Впрочем, работать без Комарова менеджерам ЧТПЗ было не впервой. «Высота 239» была построена в те годы, когда он с заседал в Совете Федерации (2005–2010). К 2014 году компания пришла в неплохой форме — сократила численность заводоуправления с 2100 до 1200 менеджеров, в полтора раза снизила долговую нагрузку по сравнению с 2012 годом и по сравнению с 2013-м подняла продажи стальных труб с 1 млн т до 2,1 млн т и вдвое увеличила, по собственным данным, рыночную долю в поставках труб: с 9% до 18,1%.

Тем временем коллеги-конкуренты Комарова старались помочь ему. Они не понимали причин ареста, не понимают и до сих пор, вспоминает хороший знакомый Комарова Иван Шабалов, председатель координационного совета Ассоциации производителей труб и владелец компании «Трубные инновационные технологии». «Его арест был просто абсурдом, — говорит Шабалов. — Мы, трубники, обсуждали между собой, как помочь».

Владелец одной из металлургических компаний рассказал, что общался в тот момент с банками-кредиторами. Они были в растерянности, не понимая, что будет завтра с предприятием. Бизнесмен был готов до освобождения Комарова или иного завершения дела управлять ЧТПЗ. «Не бесплатно, конечно, но и не для того, чтобы химичить внутри, — объясняет он. — Я просто дал кредиторам знать, что есть команда, которая не позволит предприятию погибнуть и будет работать в их интересах». Однако дело против Комарова развалилось.

Павел Зайцев, бывший следователь по особо важным делам СК при МВД, а сейчас адвокат Московской коллегии адвокатов MOBE, говорит, что дело может быть прекращено из-за неграмотных оперативно-розыскных действий, сделавших часть доказательств недопустимыми, или же прокурор, утверждающий обвинительное заключение, может решить, что состава преступления нет. Если у дела был заказчик, то иногда фигуранту удается с ним договориться, рассказывает Зайцев, а бывает и провокация силовиков.

Комарова и Шибанова разрабатывал ГУЭБиПК. Сейчас в Мосгорсуде слушается дело ГУЭБиПК, по версии следствия, десять сотрудников провоцировали чиновников на получение взяток, а потом фабриковали «доказательства» для возбуждения уголовных дел. Всего в деле более 20 подобных эпизодов.

Следственный комитет и Генпрокуратура на запросы Forbes не ответили. Комаров, Шибанов и их адвокаты отказались что-либо комментировать.

Шабалов из Ассоциации производителей труб уверен, что «политики в этом деле вообще нет, а слухи, что [владельца ЧТПЗ] кто-то «заказал» — выдумки». Еще один металлург считает, что в освобождении Комарова сыграли роль «глубокие противоречия между силовыми структурами». «Если обвинение явно надумано или натянуто, то можно шаг за шагом отыграть его назад, — полагает он. — Вот так отрабатывали, отрабатывали, и постепенно все закончилось». Почему в эту мясорубку попал именно Комаров? «Это стечение обстоятельств, а не каких-то разборок, — считает металлург, — проверка судьбы». Любой предприниматель независимо от размера состояния мог так попасть, считает он.
Forbes