Цена слов по корейски
Многие из наших клиентов знают, что на западе одним из основных факторов прогноза цен является цена на металлолом в Турции, а на востоке – Тайвань, южные порты Китая, и конечно же Южная Корея с Вьетнамом.
Между тем в Южной Корее еще в 1960 году не было ни одного металлургического завода. В Северной Корее они были построены в период японской оккупации рядом с местами добычи руды и угля, но вот в на юге полуострова не было ни одного сталеплавильного предприятия. Если прочитать доступные на русском и английском языке источники про южнокорейскую металлургию, то большая часть материалов подробно рассказывает про ситуацию с 1980 г. и далее, а вот про раннюю историю как то все больше скороговоркой, и без подробностей.
Поскольку южнокорейские металлурги нас еще не спонсируют, можно себе позволить просветить наших читателей. В 1961 году в Южной Корее пришел к власти бывший лейтенант Японской Императорской Армии Масао Такаги, более известный под своим корейским именем Пак Чонхи. Не мудрствуя лукаво, он вспомнил, что в его лейтенантские годы оккупированная Корея сравнительно неплохо жила, в частности благодаря внедрению «модели летящих гусей» японского экономиста Канаме Акамацу. Данный метод управления экономикой японской метрополии и ее колоний (т.н. «Азиатской сферы сопроцветания») заключается в том, что раскрученное и находящееся в зрелой стадии производство со снижающейся рентабельностью можно переносить из островной Японии в Корею и на Тайвань (других колоний у Японии в 30-е годы не было). Собственно именно так прошла первая индустриализация Кореи в 1910 – 1940 гг., когда были построены металлургические и машиностроительные заводы, фабрики по производству удобрений, текстильная промышленность и даже кое-что из военной. После войны на Корейском полуострове все наследие оккупантов досталось Ким Ир Сену. Идея бывшего лейтенанта Такаги была такая: заручившись поддержкой американских оккупантов, пойти на поклон к бывшим японским начальникам и предложить продолжить реализацию идей экономиста Акамацу на японские и американские деньги, естественно в долг. Были ли в Южной Корее свои деньги? Из всего ВВП страны 50% составляла помощь США, про 25% вы еще прочитаете, ну и 25% — это собственно промышленность и сельское хозяйство, все в сумме порядка $100 на каждого южнокорейца.
На строительство металлургического завода требовалось примерно 100 миллионов долларов, бывшие оккупанты все же решили профинансировать корейскую металлургию по второму разу: $52,5 млн. щедро отсыпал Экспортно-импортный банк Японии, $46,43 Фонд экономического сотрудничества, $28,58 коммерческие займы и ещё $24 млн неясно откуда. В городе Пхохан заработал интегрированный завод полного цикла, использовавший в качестве сырья импортную бразильскую руду и американский кокс. Удивительно, но студентов в российских вузах учат, что бум мини-металлургических заводов в США случился якобы из-за дороговизны импортной руды, которую американские заводы не могли позволить себе купить и разорились, уступая место заводам, работавшим на ломе. В то же самое время в Корее строится завод, работающий на американском коксе, и бразильской руде, которые надо везти через четверть земного шара, и ни разу не разоряется, а напротив выходит в ТОП-10 мировых производителей стали. Эти заводы находятся прямо в порту и сейчас желающие могут заказать отслеживание поступления металлургического сырья(руды, кокса, лома) на корейские (впрочем и на другие предприятия со своим промпортом) в привязке к корабельным партиям в ежесуточном/ежедекадном режиме у канадских партнеров компании.
С начала 70х годов под руководством японских инженеров и квалифицированных рабочих был запущен металлургический завод в Пхохане. Языкового барьера между японскими и корейскими специалистами тогда почти не было – до 1945 года 80% корейцев носили японские имена и фамилии, и все образование в колониальной Корее было на японском, причем начальная школа была обязательной для каждого корейца. За 10 лет корейские специалисты смогли освоить процесс выплавки стали и заменить своих японских коллег.
Металлопродукция с нового завода была востребована в самой Корее и первоначально на экспорт не отправлялась, а закупка импортной руды и угля плюс оплата труда японских специалистов требовала немалого количества валюты. Откуда ее брали корейцы?
Японские спонсоры хорошо знали откуда. По утверждению одного из самых раскрученных российских корееведов Андрея Ланькова в доколониальной Корее не было проституции. Если бы экипажи «Варяга» и «Корейца» пожелали весело провести время, им пришлось бы плыть за этим в японский порт – в Корее того времени таких заведений не было. Разумеется не по причине излишней святости местного населения, а из-за малой продолжительности жизни(средняя 22 года) и ранних браков: недолго живущий крестьянин редко когда куда то выезжал, женился рано и жил недолго. Все изменилось в период японской оккупации – императорская армия и большое количество молодых специалистов явили спрос и на такие услуги, причем сначала персонал увеселительных заведений пришлось везти с собой. Оккупанты этот недостаток исправили: после земельной реформы часть крестьян вообще лишилась земли, а на другую часть были наложены дополнительные повинности по оплате услуг японских специалистов по ирригации и мелиорации. В перспективе это существенно увеличило как площадь обрабатываемых земель, так и урожайность риса ( с 2 млн. тонн в 1910х до 3 млн. тонн в 1935 г.), но изначально возросший налоговый гнет и принуждение к инвестициям и покупкам услуг японских сельскохозяйственных бюро вынуждал крестьян либо продавать участки, либо отправлять женскую часть семьи на заработки на текстильные фабрики, но не только.
Корейский язык в Южной и Северной части во многом одинаков, но некоторых слов в северном корейском нет. (기지촌) «деревня близ военной базы», (양공주 출신 ) «принцесса Янь», (윤금이 ) «быстрая юнь» обозначают женский персонал, занятый обслуживанием американского военного контингента в Корее.
Эта отрасль и давала 25% ВВП в 1960 году. Негласной целью корейского правительства (официально в Корее проституция под запретом) было оставить все жалование американских военных в разных корейских заведениях – эту версию событий местные феминистки сейчас отстаивают в судах. Да и юноши тоже без дела не сидели – на стороне США во Вьетнаме воевал внушительный корейский контингент и такая лояльность была щедро оплачена долларовыми дотациями (50% ВВП в отдельные годы).
Для оплаты труда японских металлургов и инженеров в других областях промышленности требовались иены, но бывшие хозяева Кореи и тут позаботились о валютном балансе. Соглашением 1965 года было предусмотрено развитие японского туризма. Измученные нелегким, но растущим в цене трудом японцы были не прочь с огоньком провести выходные в бывшей колонии. С аналогичной целью современные турецкие туристы в докоронавирусные времена наведывались на север в гордую своей независимостью республику, а европейские – в Таиланд.
Не без помощи «валютного цеха страны» бразильская руда и американский уголь превращались в прокат для корейского судостроения. С течением времени «валютоносная отрасль» снизила свою значимость с 25% до 4% ВВП в 1991 г., а Южная Корея стала приобретать скорее имидж высокотехнологичной фабрики, нежели злачного места. Эти реально высокие достижения были оплачены ценой появления новых слов корейского языка. Надо отдать должное главе государства Пак Чонхи – он следил за тем, чтоб вся добытая валюта уходила на нужды промышленности, и как гласила легенда, прилюдно выдрал из ушей спутницы корейского олигарха бриллианты, давая таким образом понять неприемлемость траты долларов на что либо, кроме импортного сырья и оборудования.
Северная Корея живет много беднее Южной (есть оценки от 10 до 25 раз) и потребность в валюте вынуждает идти во все тяжкие — майнит биткойн, покрывает группы хакеров, приторговывает оружием и ценными морепродуктами, продает чугун(реальный факт из практики клиентов!) и как может, развивает туризм в условиях санкций. Но целомудрием населения не торгует и платить цену слов не желает.
